— Что за черт?.. — бормотал Филипп, не отрывая глаз от Драной Бороды, который в этот момент осторожно водил кружкой с пивом, размешивая порошок. Внезапно Филиппа осенило, откуда ему был знаком второй грагорн, и от этого открытия в глазах потемнело. — Не может такого быть…

Тем временем Драная Борода поставил кружку на место, а демон с угрожающими клыками вернулся в гостиную. Он уселся обратно в кресло и протянул свой бокал навстречу молодой копии Драной Бороды. Кажется, они выпили до дна. Прошло совсем немного времени. И вот второй демон мерно закивал, он с трудом мог сосредоточить взгляд. Еще мгновенье, и он уже крепко спал, уронив голову на грудь. Драная Борода взял в руки бутылку и подлил немного пива в кружку спящего демона. Затем схватил свою кружку и тихонько вышел.

В то же мгновенье картинка съежилась, превратившись в светящуюся точку, резво прыгавшую в глубине стеклянного шара.

— Он отравил его! — Сатина открыла рот от изумления, растерянно уставившись на Филиппа. — Драная Борода отравил его. В своем собственном доме!

— Нет, — возразил Филипп. Ему не хватало воздуха. По какой-то странной причине, он чувствовал себя преданным.

— Что ты такое говоришь? Мы же сами только что…

— Это не его дом. Он не был его домом тогда.

Филипп посмотрел на черный шар, которому все же удалось разыскать одно-единственное злодеяние, совершенное не в самом Аду, а по ту сторону черных ворот — в Преддверии Ада, в домике привратника.

— Я вспомнил второго демона. В гостиной у Драной Бороды стоит его бюст. Это прежний привратник.

— Прежний привратник?

Филипп кивнул. На сердце было тяжело.

— Драная Борода сам рассказывал мне эту историю. Единственный случай, когда грешнику удалось сбежать из Ада. Обвинили в том числе и тогдашнего привратника, потому что он уснул на посту. Его разжаловали, и должность получил Драная Борода.

Сатина в ужасе прикрыла руками рот:

— Ты сам понимаешь, что говоришь?

Филипп снова кивнул. Он все прекрасно понимал. Вот почему ему было настолько не по себе.

— Драная Борода. Это он помог грешнику сбежать.

28

Грехи прошлого

— Похоже, его нет дома, — сказала Сатина. Наступила следующая ночь, и друзья стояли у дверей дома привратника. Они рано встали и, наскоро перекусив на кухне, покинули замок. Равина полюбопытствовала, куда они так торопятся, но Филипп увернулся от ответа, сказав, что нужно просто кое-что выяснить.

Он только схватился за плаксивый дверной молоток, чтобы еще раз постучать в дверь, как послышались тяжелые шаги. Вскоре окошко в верхней части двери распахнулось, и из него высунулась чешуйчатая физиономия Драной Бороды, его страшные челюсти обнажились в грозном реве. Филипп вскрикнул от ужаса.

— Так и должно звучать! Добро пожаловать в А… Ой, это вы? — устрашающее рычание растворилось в ласковом голосе, плавно перетекая в виноватый смех. — Простите, честное слово, не хотел. Думал, это грешники пожаловали. Должна вот-вот прибыть горстка адвокатов, а с ними продажный полицейский, вот я и готовился оказать им теплый прием. Ладно, Филипп, не стоит так волноваться.

— Ты… — Филипп пытался совладать с дыханием. Он до сих пор каждой клеточкой чувствовал бешеный стук сердца. — Ты напугал меня.

— Значит, все-таки действует? Видите ли, я тут как раз репетировал новый ужасный рев и был не вполне уверен…

— Не беспокойся, — перебил Филипп. — Действует. Еще как!

— Замечательно! Тогда ни к чему стоять всю ночь на пороге. Проходите в дом, — Драная Борода скрылся за дверью, и друзья последовали за ним.

Они вошли в гостиную, и Филипп сразу заметил бюст предшественника Драной Бороды. Да, сомнений быть не могло. Именно этого демона они видели в Сфере Зла.

Филипп украдкой переглянулся с Сатиной, и та утвердительно кивнула в ответ.

— Люцифер еще, верно, в халате, а вы в такую рань уже у меня.

Привратник посмеялся над своей собственной шуткой, а потом поинтересовался, не угостить ли их чем-нибудь — булочкой или чашкой чая?

Сатина и Филипп вежливо отказались, и Драная Борода недоверчиво склонил голову набок.

— Вы сегодня какие-то серьезные. Что-то случилось?

— Да, — ответил Филипп.

Драная Борода обеспокоенно посмотрел Филиппу в глаза и увидел в них нечто такое, от чего в замешательстве присел в кресло.

— На этот раз ты меня пугаешь, дружок. Выкладывайте. Какой честью обязан вашему визиту?

Филипп засомневался. Насколько это вообще благоразумно? Конечно, он считал Драную Бороду своим другом, но как хорошо он на самом деле знал привратника? Всего мгновение тому назад он лицезрел внушающее ужас чудовище, скрывавшееся за приветливой улыбкой и добрым взглядом. Кто знает, как поведет себя Драная Борода, узнай он об их открытии? Он — демон, они в Аду, и все это, вполне вероятно, очень плохая затея.

«Может и так, — рассуждал Филипп. — Но нам придется рассказать ему. Нам нужно узнать, что он на это ответит».

— Ты знаешь о Сфере Зла, что стоит у Люцифера в кабинете? — обратился он к привратнику.

— Сфера Зла? Да, да, прекрасно знаю, — Драная Борода нахмурился так, что гигантские рога придвинулись друг к другу. — Что с ней не так? Надеюсь, вы ее не сломали?

— Нет, но…

— Что «но», Филипп? О чем у тебя язык никак не повернется сказать?

— Мы кое-что увидели в Сфере, — начал Филипп, и внезапно слова полились из него потоком, совладать с которым он был не в состоянии, да и не хотел: — Мы увидели тебя. В этой гостиной вместе с другим демоном. Вы пили пиво, и ты подсыпал ему в кружку что-то, чтобы усыпить его. Сначала я не узнал второго демона, но потом вспомнил, кто это. Вот он! — Филипп указал дрожащим пальцем в сторону головы, которая как будто наблюдала за ними все это время. — Ты сам рассказывал мне о том, как прежний привратник уснул на посту. В ту ночь одному грешнику удалось улизнуть, а привратнику пришлось уйти в отставку. Но он не был виноват, потому что его усыпили. Ты усыпил его!

Палец Филиппа теперь был направлен на Драную Бороду.

Вид у привратника был такой, словно его ударил гром. Огненные глаза выпучены, челюсть отвисла, грубые руки крепко вцепись в подлокотники — удивительно, как они не треснули.

Затем наступило долгое молчание, и в маленьком домике воцарилась гнетущая тишина.

— Это правда, Драная Борода? — молчание нарушил робкий голос Сатины. — То, что показала Сфера, правда?

Привратник медленно повернул к ней окаменевшее лицо. И опустил глаза. Руки ослабили хватку, он положил ладони на колени, скрестив пальцы.

— Излишний вопрос, — ответил он мрачно. — Единственный источник правды здесь — это Сфера Зла. Вы сами знаете, что она не врет. Вы… Вы рассказали кому-нибудь?

— Нет, — ответил Филипп, не успев обдумать, насколько это благоразумно. Но Драной Бороде, судя по всему, было все равно.

— Есть две вещи, от которых не убежать, — тихо произнес грагорн.

Это были его единственные слова, но Филипп, однажды побывавший учеником Дьявола, прекрасно все понял. Нельзя убежать от собственной тени. И от своего прошлого.

Снова тишина. На это раз ее нарушил сам Драная Борода.

— С тех пор минуло более ста пятидесяти лет, — начал привратник.

Он не отрывал глаз от сплетенных рук. Мысленно он был там, полтора столетия назад.

— Я был молод и легко поддавался влиянию, — он улыбнулся, хотя скорее это была горькая ухмылка. — Знакомые отговорки, да?

Шершавые пальцы расцепились, привратник продолжал:

— Какое-то время я работал палачом, как мой отец, а прежде — отец моего отца. Но выяснилось, что эта работа не по мне. Кровь, грязь, вопли — все было мне не по нраву. Когда же освободилось место привратника, я увидел шанс распрощаться с кнутом. Я всегда мечтал стать привратником. Но должность получил Ядовитый Рог, — Драная Борода кивнул в сторону головы с кабаньими клыками. — Они тогда сказали, что выбрали бы меня во вторую очередь. Но у Ядовитого Рога было больше опыта в обращении с грешниками. Мне пришлось вернуться к ненавистному ремеслу палача. Важно, чтобы вы меня поняли. Я ненавидел его, ненавидел все больше с каждой ночью. — В его глазах была пустота. — Это не оправдание. Каждый дьявол должен понимать, что таких как он, тут хоть пруд пруди. Это не оправдание, просто объяснение. Объяснение поступка, который я совершил сто пятьдесят лет тому назад, через сто двадцать лет после той ночи, когда место привратника занял Ядовитый Рог. Сто двадцать лет. Так долго, если делаешь ненавистное тебе дело. Сто двадцать лет — это целая вечность. — Снова холодный хохот, скорее похожий на ироническую усмешку. — Кое-кто назвал бы это настоящим Адом.