— Здесь нет ничьей вины, Филипп! — всплеснул руками Мортимер. — Это случайность. Мой амулет…

— Ваш амулет, — перебил Филипп клокочущим от негодования голосом. — Вы и вправду верите, что я помогу вам найти эту чертову штуковину?

Впервые за все то время, которое Филипп был знаком с Мортимером, — может быть, в первый раз вообще — Мортимер выглядел потрясенным.

— Э-э… Д-да. — он запнулся он, судорожно моргая. — Тебе придется найти его.

— Неужели? — заорал Филипп так, что Смерть попятился назад.

— Послушай, Филипп. Ты должен понять…

— Я уже достаточно наслушался и насмотрелся! — юноша ткнул пальцем в полупустую колбу, заполненную ядовито-желтым песком. — Если вы откажетесь помочь моей матери, я не буду помогать вам. Вы понимаете это?

Растерянное выражение мгновенно стерлось с лица Смерти, глаза под густыми бровями превратились в узенькие щелки.

Мортимер заговорил, и голос его был тяжелым от гнева.

— Так ты начал требовать плату за свои добрые дела, Филипп! Я не ошибся — ты и в самом деле не забыл уроков Люцифера! Но торговаться со Смертью бесполезно, ты в курсе?

— Вы не Смерть, — бросил Филипп в ответ. — Больше не Смерть. Вы — ничто без своего жалкого амулета, а я и пальцем не пошевелю, чтобы найти его, если вы не пообещаете помочь моей маме.

Старик погрузился в раздумья. Он впился глазами в Филиппа, дерзко смотревшего в ответ. Холод между ними стоял гигантской ледяной стеной.

— Ты пытаешься вмешаться в ход Судьбы, Филипп, — мрачно начал Мортимер. — Нет ничего опаснее. Последствия невозможно предугадать. Если бы не твое дурацкое любопытство, ты никогда бы не узнал этого.

Филипп пожал плечами.

— Значит, мне суждено было узнать.

— Нельзя просто так вмешиваться в Судьбу, неужели тебе не ясно? Не в таком масштабе! Поэтому ты и передумал брать песок из других сосудов. Это было бы самым страшным преступлением.

— Вы правы.

В первое мгновенье Мортимер был готов облегченно вздохнуть. Но только сначала, потому что Филипп продолжил:

— Я не в силах ничего изменить, но вы-то можете! Если вернете свой амулет. Я знаю, что вы можете мне помочь. Мне нет никакого дела до Судьбы и до последствий. Я увидел ее будущее, и я не хочу… не хочу, чтобы это произошло!

Снова долгая пауза, заполненная холодом и напряженным дыханием.

Оба смотрели в упор. Песок вокруг струился и шелестел. Струился и шелестел.

— Хорошо, — заговорил Мортимер. — Предлагаю компромисс. Филипп, ты меня слушаешь?

— Слушаю.

— Если сможешь вернуть амулет, я разрешу тебе бросить жребий еще раз. Но только один раз. Не больше. — Он протянул Филиппу костлявую ладонь. — По рукам?

Немного помедлив, Филипп пожал руку Смерти. Ледяная ладонь больно стиснула его пальцы. Но Филипп ничем себя не выдал.

— По рукам!

— На том и порешили. — Мортимер ослабил хватку, не отводя от него глаз. — С тобой нелегко иметь дело, Филипп!

— Я… — начал было Филипп, но осекся.

«… не ангел», — прозвучало в его голове.

— Что, Филипп?

— Я устал, — ответил он и направился из подвала.

14

Без следов — почти

Филипп проснулся рано, с ощущением тяжести во всем теле. Вчера ночью он еще долго не мог уснуть, и те несколько часов сна, которыми пришлось довольствоваться, были полны кошмаров. Страшных видений, где он вновь оказывался в ванной комнате, и мама внезапно…

Чтобы прогнать неприятный осадок, он быстро вскочил с кровати и бросил взгляд в окно.

Сумерки все еще окутывали долину, лучи утреннего солнца были просто красноватыми проблесками в небе. На его глазах тучи поспешно затянули солнце, и все вокруг снова стало бесцветным и печальным.

С дивана доносилось размеренное посапывание Сатины. От ее дыхания поднимались клубы пара. Похоже, она мирно спала, и Филипп немного позавидовал ей.

— Сатина, — позвал он. Пришлось откашляться, чтобы голос смог восстановиться после сна. Он был хриплым и сдавленным. Скорее всего, Филипп плакал во сне.

— Сатина, просыпайся! Нам пора!

Он осторожно потормошил ее.

Сатина промычала в ответ что-то невнятное и медленно раскрыла глаза.

— Что случилось, Филипп?

— Нам пора, Сатина. Нужно искать амулет.

Сатина потянулась, с хрустом расправив крылья.

— Который… сейчас час? — зевнула она.

— Какая разница? Мы оба уже проснулись.

— Ну и холодрыга! — воскликнула Сатина, скинув одеяло. Она прикрылась крыльями, чтобы хоть немного согреться. — Ты не замерз?

— Слегка, — ответил Филипп, натягивая одежду. По правде говоря, он очень продрог. Но даже самая теплая одежда вряд ли бы спасла его. Холод шел изнутри.

Оказалось, что друзья одни во всем доме. На кухне их ждал мешок с черствым хлебом и крохотная записка, на которой причудливым почерком Мортимера было выведено следующее:

Филипп схватил листок, скомкал его так, что ногти прорвали бумагу насквозь и больно впились в ладонь.

— Что он написал? — спросила Сатина, наливая воду в чайник.

— Ничего особенного. Пожелал нам удачи.

— Правда? Странно.

Филипп сунул записку в карман.

— Что в этом странного?

— Насколько мне известно, господин Смерть не верит в удачу. И больше ничего?

— Да, — ответил Филипп, удивительно, но соврать оказалось так легко. Ему совсем не хотелось распространяться о том, что произошло в подвале. Не было никакого желания делиться увиденным. И без того слишком много сил ушло на то, чтобы выкинуть из головы неприятные мысли. К тому же вряд ли Сатина поймет его. Ее родители бессмертны. Откуда ей знать, каково это — потерять близкого человека? Ей повезло, она никогда этого не узнает.

Сатина и Филипп приступили к поискам после завтрака, состоявшего из пары ломтей черствого хлеба и чашки чая, успевшего остыть уже к третьему глотку. Они сразу сошлись на том, что первым делом нужно как следует прочесать места в доме, где вор мог оставить следы. Начать, очевидно, стоило со спальни Мортимера, откуда и был украден амулет.

В спальне царила непроглядная тьма. Окон здесь не было, а свет, падавший из коридора, освещал пространство не более чем на метр, потом его пожирали тени. Как в склепе.

Они взяли из гостиной свечку, и Сатина, как обычно, зажгла фитиль. Толку от свечки оказалось мало. На фоне слабого неровного пламени тени вокруг казались еще черней.

— Нужно зажечь больше свечей, — предложил Филипп.

Но и это не помогло. В густой, непроницаемой темноте спальни несколько свечек светили не ярче, чем звезды на ночном небосводе. Языки пламени выхватывали из мрака очертания кровати, угол шкафа, контуры вазы.

— Ничего не выходит, — Сатина совсем пала духом. — Что мы можем так увидеть?

— Надо принести еще свечей.

— Свечи кончились, Филипп. Мы забрали все.

Вокруг них было расставлено четырнадцать свечей, окутанных плотной темнотой. И хотя Сатина стояла в нескольких метрах от Филиппа, он едва различал ее силуэт.

— Что же нам делать?

Она растерянно пожала плечами.

— Что за черт! — выругался Филипп и от отчаяния брыкнулся. Нога ударилась обо что-то твердое, и комнату внезапно озарила яркая вспышка. Она была такой недолгой, что друзья даже не успели зажмурить глаза.

— Что это было? — спросила Сатина. — Что ты сделал?

— Понятия не имею. Ударил по чему-то ногой.

Он ударил еще раз, и комнату на долю секунды вновь озарила белая вспышка молнии. Затем все опять погрузилось в темноту. Филипп протянул вперед руку и нащупал твердый прямоугольный деревянный предмет.

— Это какой-то комод, — сказал Филипп. — На нем что-то лежит. Не пойму, что это. Сейчас попробую…

В ту же секунду комнату залил слепящий свет. Постепенно глаза привыкли к нему, и удивленному взору друзей представилась скромно обставленная спальня с кроватью, шкафом, комодом и кое-какими мелочами — большой вазой, старым сундуком, скрипкой на стене. Тени бесследно испарились, стало светло как в ясный летний день.